Луи Бриньон - Испанская невеста [Легенда о Габриель]

Всё это закончилось словами, которые прогремели словно гром среди ясного дня.

— Мой ответ… — Габриэль обвела всех твёрдым взглядом и закончила: — Нет! Я не выйду замуж за вашего сына, сеньорио!

— Габриэль!

Девушка устремила на отца непокорный взгляд.

— Вы достаточно знаете свою дочь. Вы можете сурово наказать, но вам не под силу сделать её супругой Энрико Саведы.

Габриэль поклонилась и покинула зал, оставив всех в глубоком замешательстве. Она не вернулась в комнату, а отправилась в птичник, к своему любимому попугаю. Птичник представлял собой просторную веранду, в которой висели клетки с птицами. В самой большой клетке обитал красноголубой попугай внушительного размера. К нему и пришла Габриэль. Поглаживая его клюв, она с глубокой горечью прошептала:

— Энрико Саведа, ты самый подлый человек на свете! Я ненавижу тебя!

Попугай покорно и с удивительной точностью повторил её слова. Габриэль так и осталась возле клетки.

А тем временем в зале произошёл не очень приятный разговор между её отцом и герцогом Саведа. В результате этого разговора герцог уехал домой в расстроенных чувствах.

По приезде в свой замок, герцог уединился в кабинете и сразу же послал за сыном. Энрико явился спустя несколько минут. Он предстал перед отцом с мрачным лицом. Он был готов ко всему, но только не к словам, которые услышал:

— Свадьба не состоится. Ты доволен?

— Отец! — радостно вскричал Энрико. Он бросился к нему и, склонившись, поцеловал руку. Затем поднялся и несколько раз поцеловал отца в лоб. Герцог невольно заулыбался, наблюдая за радостью сына. «Возможно, и хорошо, что всё так получилось», — подумал он. А Энрико, тем временем, счастливым голосом повторял:

— Благодарю вас, отец! Всем сердцем благодарю! Вы даже не представляете, как сильно я желал услышать от вас эти слова.

— Ты получил то, чего и желал. Теперь ты свободен. Во всяком случае, до той поры, пока не состоится твоя помолвка. Я уже знаю, кого мы выберем тебе в невесты.

— Кто угодно, лишь бы не она, — вырвалось у Энрико. Герцог легко рассмеялся. И бросил мягкий взгляд на сына:

— Будь благодарным, Энрико. Ведь именно она избавила тебя от этого брака.

— Как так? — Энрико сразу насторожился.

— Она отказалась выходить за тебя замуж, и мы с графом принуждены были расторгнуть договор.

— Она отказалась от брака со мной? — гневно вскричал молодой повеса. Правда, он тут же принёс извинения отцу. Тот с откровенным удивлением смотрел на сына.

— Что тебя возмущает, Энрико? Ты ведь сам не желал этого брака.

— Это совершенно разные вещи, — возразил на это сын, — одно дело, когда я сам не желаю жениться и совсем другое, когда мне указывают на дверь.

— И в чём же разница?

— У меня были основания, а у неё их не имелось.

— Вероятно, имелись…раз она тебе отказала.

— Я не принимаю этот отказ, — с высокомерностью, достойной будущего гранда, заявил Энрико.

— Теперь уж поздно об этом говорить, — ответил герцог Саведа.

— Совсем не поздно! Я прошу, чтобы вы вернулись назад и обязали графа Ди Перона выполнить своё обещание.

— Я уже пытался это сделать!

— Неужели не получилось?

— К сожалению или к счастью. Видишь ли, эта девица весьма упряма. Должен признаться…она прямо при мне заявила, что скорее умрёт, чем согласится на брак с тобой.

— Даже вот как… — Энрико совершенно помрачнел после этих слов.

— А последовавший за отказом разговор с графом исключает любую возможность вашего брака. Так что примирись и забудь.

— Ну уж, нет! — Энрико упрямо тряхнул головой и, бросив твёрдый взгляд на отца, решительно произнёс: — Никто не смеет отказать вашему сыну. И уж она, тем более. Я прошу вас не предпринимать ничего в отношении поисков новой невесты. Моей супругой станет дочь графа, и никто иная. Я не остановлюсь, даже если мне придётся силком тащить её к алтарю. Да как она только посмела мне отказать?

— Что ты задумал? — спросил было герцог, но сына и след простыл. Тот едва ли не бегом вернулся в свою комнату. И здесь предался праведному гневу.

— Как? — в ярости бормотал он лихорадочно вышагивая от окна к двери и обратно, — как эта девица, которую называют не иначе, как «обезьянка»…посмела выказать столь открытую непочтительность? Я — Энрико де Саведа. Мне никто не смеет бросить вызов. Не смел до сего дня… — он поправил себя, нахмурился, затем махнул рукой и продолжал бормотать с прежним негодованием. — К чёрту. Ничего уже не изменить. У меня не остаётся другого выхода, за исключением того, который призовёт к ответу эту наглую девицу. И не остаётся времени…весть может распространиться по городу… проклятье! — вырвалось у него. — Она сделает из меня шута… — Энрико схватил колокольчик и затряс им с неистовой силой. На зов явился пожилой слуга.

— Найдите мне Стефана, — приказал Энрико, — и быстро! Если будет пьян, окати его холодной водой. Отдав этот приказ, он едва ли не бегом отправился в противоположное крыло замка. Туда, где находилась оружейная комната. Сейчас, когда над его честью нависла реальная угроза, следовало подготовиться к возможным неприятностям со всей тщательностью.

Что касается Стефана, он являлся личным слугой Энрико. Ему позволялось гораздо больше, чем всем остальным и только потому, что он пользовался безграничным доверием молодого Саведы. И в данный момент, когда его все искали, он преспокойно расположился на соборной площади Севильи.

В один из особенно тёплых дней 1703 года жители славного города Севилья стали свидетелями весьма необычного зрелища. Недалеко от входа в одну самых величественных католических святынь, а именно, собор Мария–де–ла-Седе, расположилась весьма необычная пара. Один из них

— горбун — сидел прямо на земле. Перед ним стоял помятый медный горшок. Слева был разостлан маленький коврик. На коврике лежала Библия. Ну и здесь следует упомянуть о втором персонаже этого странного ритуала. Это был самый обычный…осёл. Единственное отличие от всех остальных собратьев состояло в отсутствии верхней части правого уха. Во всём остальном осёл являл собой пример спокойствия и внимательности. Ибо стоило лишь горбуну молитвенно сложить руки, как тот начинал тыкаться мордой в Библию. Обычно такое действие сопровождалось словами горбуна:

— Помолимся, брат мой!

Люди, направляющиеся в собор, вначале замедляли шаг, затем бросали удивлённый взгляд в сторону осла и горбуна, а затем подходили ближе, и только с единственной целью — их влекло любопытство. Они хотели понять смысл этого необычного обряда. Таким образом, и в течение